1962-й год. Молодой, беззаботный и удачливый вор Юрка Барон после очередной квартирной кражи едет из Ленинграда в Москву, чтобы встретиться с человеком из своего далекого и страшного прошлого. Во время этой поездки в купе поезда он вспоминает свою жизнь, которая могла бы быть совсем другой, если бы не множество факторов. Так начинается роман-трилогия Андрея Константинова «Юность Барона». Барон занимался исключительно антиквариатом и придерживается строгого воровского кодекса: по его словам, обчищал он только тех, кто этого заслуживает.

Юрка Барон — персонаж нескольких книг Константинова, по которым были сняты известные сериалы «Бандитский Петербург» и «Экспроприатор». Кто стал прототипом главного героя? Как сложилась жизнь этого человека, и почему он ступил на тропу криминала?

Вор из реальной жизни Юрий Алексеев носил не такое поэтичное прозвище, которое ему дал автор романов. Юра по прозвищу «Горбатый» родился в 1931-м году в Ленинграде, в семье интеллигентов. Его мать имела аристократические корни, несколько лет работала в Государственном банке, была знакома с личным водителем Ленина, водила дружбу с женой Рокоссовского. Юра рос в небедной полной семье — его отец тоже был уважаемым в обществе человеком — главным инженером на большом ленинградском заводе. Сам будущий криминальный авторитет не был недоучкой или хулиганом, наоборот в детстве его обучали английскому и немецкому языку, искусству, рисованию. Вполне возможно, что нынешнее поколение знало бы Юрия Алексеева, как великого художника, но в 1937-м году, кода начались репрессии, семейная идиллия рухнула — отца Юры расстреляли как врага народа, а мать отправили в лагерь.

«Если бы меня тогда, в шестнадцать, за банку молока не посадили, может быть, и стал бы художником. Я живопись очень люблю, особенно фламандцев. Если бы сейчас предложили еще одну жизнь прожить — пошел бы работать в ментовку. И был бы точно на месте Крамарева, не ниже», — отрывок из книги Константинова.

Вскоре мать вышла из лагеря, вышла замуж второй раз — за сына священника. Казалось, что жизнь налаживается, но началась война, а потом блокада Ленинграда. Юный Алексеев не воровал даже в голодные годы, но в шестнадцать лет он все же пошел на преступление. Юра и его одноклассники вырезали дорогой воротник с пальто учителя, продали его, а на вырученные деньги купили молока. Одна банка молока досталась Юре, и она полностью изменила его жизнь. Подельников-одноклассников, которые оказались детьми фронтовиков и честных рабочих, отпусти, все друзья Юры отделались условными сроками. А вот Юру как сына врага народа отправили в детскую трудовую колонию в Стрельне, позже его перевели в лагерь для взрослых.

«Я был очень любопытным подростком, впитывал в себя все устои и принципы того темного мира, как губка. В то же время там у меня появилось ощущение, что я нахожусь среди настоящих людей. Дома я страшно устал от политических скандалов, от рассказов о том, кто в каком подвале от НКВД отстреливался, кого и как пытали. Мне все это не нравилось, я чувствовал, что устал от этих разговоров. А за колючей проволокой, в бараке на полсотни человек — совсем другие темы, и люди были, с моей точки зрения, порядочные, какие-то настоящие. Воры старого поколения рассказывали мне, как имели дела еще с торгсинами. Это были специальные магазины, в них до войны продавались экспортные и импортные товары за валюту иностранцам и за золото, серебро, драгоценные камни — богатым соотечественникам. В Ленинграде таких магазинов было четыре. Например, торгсину был отдан верхний этаж универмага. Был магазин и на Кировском проспекте, на углу улицы Скороходова, там, где сейчас ресторан, и все это было очень интересно», — рассказывал Алексеев уже в 1990-х годах своем интервью.

Неудивительно, что, отбыв один срок, Алексеев вскоре получил второй. Сразу после первой отсидки он совершил разбойное нападение с незаряженным офицерским «Вальтером». Суд назначил Алексееву серьезный срок — двадцать лет трудового лагеря на Северном Урале. Уже опытному Юре удалось быстро сориентироваться на новом месте, его взяли «под крыло» местные авторитеты, а когда перевели на Колыму, его наставником стал авторитетный вор Иван Львов. Юрий потом рассказывал, что Львова боялась даже охрана. Сам же авторитет совсем не был похож на преступника — он был интеллигентным москвичом, не ругался матом и не курил.

Второй срок Алексеев не отсидел до конца, в начале 1960-х годов его отпустили условно-досрочно. На свободу Юрий вышел уже авторитетным вором в законе, и, конечно, не встал на путь исправления, а выбрал в качестве специализации антиквариат. Вместе с хрущевской оттепелью в советской торговле появилось много теневых дельцов. Спекулянты вкладывали нетрудовые доходы в предметы искусства, а группировка Горбатого помогала им это сбывать. Именно тогда Алексеев получил кличку Горбатый. И совсем не из-за неправильной осанки. Уходя от возможной облавы, он прятал под пиджаком какой-нибудь предмет, менял походку и голос, и сотрудники милиции не сомневались, что перед ними безобидный инвалид.

В 1970-х Горбатый организовывал новую банду, которая обчищала квартиры коллекционеров, богатых представителей торговли, партийных деятелей. Благодаря хорошим познаниям в искусстве, Юрий знал, что нужно брать, а на что не стоит обращать внимания. Несмотря на то, что в милиции называли банду Горбатого безжалостными налетчиками, они никогда не шли на убийство. Сам Юрий Алексеев никогда не брал на дело оружие, а если жертвам становилось плохо — отпаивал их валидолом.

«Слышу однажды разговор друзей, мол, надо у старушки колье забрать, а если не отдаст, то дать ломиком по башке. Я им сразу тогда сказал, что так делать нельзя. Посоветовал валидол с собой взять, телефонные провода не обрезать — человек старый, вдруг плохо станет от стресса. Ведь за убийство не меньше пятнадцати лет давали, а за кражу — пятерочку» — делился воспоминания Юрий Алексеев в интервью.

По роду своей деятельности криминальный авторитет Горбатый несколько раз пересекался с директором Эрмитажа — профессором истории Пиотровским. Сам Алексеев называл его неприятным человеком, бесчестным и жадным. Вор в законе уважал умных и начитанных людей, поэтому нелестно отзывался о тех, кто не читал Толстого, Чехова, Достоевского, не разбирался в классической музыке, ни разу не был в театре. Даже жену вор в законе выбрал себе под стать, разбирающуюся в живописи. Говорят, что сотрудники милиции в свое время прозвали жену Алексеева «Парашютисткой» за то, что в знак протеста против задержания мужа она спрыгнула с парашютной вышки и сломала себе ногу.

«Были времена, когда воровали только те, кому это по судьбе положено. А сейчас воруют все — за малым исключением. Кажется, что сегодня не воруют только те, кому просто красть нечего. А если не воруют — так наколки воровские дают. В тюрьме сидит, кто попало, те, кто работать должен. А сейчас такой народ — сколько бы ни платили, работать не будут. Жизнь так устроена, что одни должны работать, а другие воровать, так происходит в любой нормальной стране. У меня есть приятель, Туберман, я с ним не раз был в делах, он сейчас в Лос-Анджелес перебрался, банный бизнес там организовал, рассказывал мне про тамошние американские дела. Везде есть преступный мир, и в Америке, но там он совсем маленький, а не поголовный. Это просто безобразие, то, что сегодня происходит — настоящий хаос…» — рассказывал Алексеев в интервью в 1990-м году.

Периодически Юрия Алексеева ловила милиция, но его раз за разом отпускали, так как всегда не хватало улик. В 1991-м году Горбатый попал в тюрьму в последний раз. Спустя недолгое время, 25 апреля 1992 года, вор в законе скончался в Санкт-Петербургском лечебно-исправительном учреждении от рака легких.