Помните избитую фразу о том, что «без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек»? Мало кто знает, но ее автором является известный в советское время поэт-песенник Василий Лебедев-Кумач, который в первой половине прошлого века написал юмористическую «Песенку бюрократа». В то далекое время жители молодой, только что родившейся страны в большинстве своем вообще не знали, что такое паспорт, ведь большевики, в чьих руках оказалась власть, считали его уделом буржуазии и пережитком прошлого.

Книжица, воспетая Маяковским, являлась тогда привилегией меньшинства, ведь под фразой «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза» Владимир Владимирович, скорее всего, имел в виду заграничный документ, так как внутреннего у рядовых советских граждан тогда попросту не было. Однако со временем стало понятно, что в огромной стране невозможно навести порядок без строго упорядоченной системы идентификации личности, для которой было необходимо ввести обязательный общегражданский документ, который должен был быть у каждого.

Власти начали экспериментировать со введением всевозможных правил, позволяющих вести учет электората. Вначале функции современных паспортов выполняли трудовые книжки, но они были только у пролетариата — вчерашним представителям высшего сословия такой документ не полагался, так как они как-то резко оказались вне закона. Позже был разработан единый образец удостоверения личности, его мог получить любой желающий на добровольной основе. Но и этого оказалось мало — долгие годы в государстве с документами и учетом царила полная неразбериха.

По словам доктора исторических наук, изучавшего вопрос введения в Советском Союзе обязательных паспортов, предъявить хотя бы какой-то документ по тем временам необходимо было в любой ситуации, будь то желание связать себя узами брака, получить ссуду или взять лодку, чтобы покататься в парке. Иногда функции документа, как бы странно это ни звучало, выполняла оставленная в залог определенная сумма средств.

В каждой сфере человеческой деятельности выходили из положения, как могли. Практически все горожане постепенно оказались членами того или иного профсоюза, и это привело к тому, что к концу 1920-х годов профсоюзная книжка стала неким подобием паспорта.

«Крепостное право» для колхозников

Еще до начала Великой Октябрьской социалистической революции вождь пролетариата призывал аннулировать паспорта, сделать людей равными и предоставить им право на свободное перемещение. Однако по факту все вышло с точностью до наоборот — в постреволюционное время крестьян буквально привязали к месту жительства традиционной советской бюрократией. Люди, проживающие в сельской местности, а к концу 1926 года это было подавляющее большинство населения страны. 120 млн человек в городах практически не бывали, многие вообще пределы своих деревень тогда не покидали. Чтобы съездить в город, необходимо было получить специальную бумажку — разрешение на выезд. Здесь стоит вспомнить историю Павлика Морозова и его отца, который был расстрелян именно за выдачу вот таких вот разрешений на выезд (мужчина работал секретарем Сельсовета и выписывал документики местным кулакам, которые таким образом убегали из нищих деревушек).

Крупные города тогда буквально кишели так называемыми «летунами» — крестьянами, которые в поисках лучшей жизни всеми правдами и неправдами пытались сбежать от насильственной коллективизации и голода. В результате внутренней миграции серьезная нехватка продуктов началась и в городах. Чтобы повлиять на ситуацию, новоиспеченная советская власть вспомнила о паспорте. С 1932 года выдача документов, помимо всего прочего, позволила выполнить так называемую «социальную чистку горожан, ведь выдавалась пресловутая бумажка далеко не каждому. Так, Москве, Санкт-Петербурге и других административных центрах государства без документов остались «неблагонадежные элементы»: кулаки, священнослужители, бывшие зэки и другие люди, переехавшие в города после 1929 года. Если такой человек без документов попадал в поле зрения охранников правопорядка, он должен был вместе с семьей убраться восвояси в десятидневный срок. Таким образом, меньше, чем за год, из Москвы выдворили 500 тысяч человек, а из Санкт-Петербурга — 300 тысяч.

Еще хуже обстояли дела с новоиспеченными колхозниками, им вообще никакие документы не полагались. Именно поэтому позже появилась шуточная расшифровка аббревиатуры ВКП(Б) — «второе крепостное право большевиков».

Кстати, строительство новой державы велось во многом как раз руками таких крестьян — они массово уезжали из деревень и в поисках средств для пропитания брались за любую работу. Более того, даже лесозаготовительные объекты в европейской части России возводились именно ими. Другого выхода у людей попросту не было: если они без документов приезжали в Москву или в Петербург, рано или поздно какой-нибудь бдительный милиционер обращал на них внимание и спрашивал документы. Предъявить было нечего, и человека возвращали домой. А вот прибыть на строительство какого-нибудь комбината под Магнитогорском, где наблюдалась острая нехватка рабочих рук, и устроиться там можно было даже без удостоверения личности — его даже не спрашивали. В те времена раскулаченные, лишенные всяческих прав до 1936 года, находились под пристальным вниманием, они имели специальный статус. Единственной возможностью пристроиться и со временем получить рабочую специальность были большие стройки.

Опасные графы нового документа

В первых советских паспортах присутствовала особая графа, указывающая на происхождение человека. К примеру, знаменитая советская актриса, любимица вождя Любовь Орлова считалась «из служащих», хотя на самом деле она была представительницей старейшего дворянского рода. Предком ее являлся сам граф Орлов, один из фаворитов Екатерины II. Однако это скрывалось Любовью Петровной самым тщательнейшим образом, ведь она понимала: если факт всплывет, закончится не только карьера, но и жизнь. Многие тогда были вынуждены полностью переписывать свою биографию, отказываясь фактически от своего прошлого, только чтобы не прослыть «классово-враждебным элементом» и попросту выжить.

В конце 1930-х годов кроме личной информации в паспорте появилась новая графа — «национальность». Представители некоторых национальностей всячески старались этот пункт переписать, в противном случае им грозило «переселение», а по факту — обычная депортация в Богом забытую глушь, где приходилось осваивать целину в прямом смысле этого слова.

Подобная графа присутствовала в паспортах не только советских граждан, а, например, и у жителей Чехословакии, она во многом упростила задачу фашистов, проводивших фильтрационные мероприятия на оккупированной территории во время Второй мировой войны. У каждого чеха в документах значилось, кто он — словак, чех, немец или же еврей, и спрятаться при столь строгих порядках было невозможно.

В Советском Союзе национальность влияла на жизнь граждан и по-другому. К примеру, в каждом ВУЗе существовала квота на поступление для представителей того или иного нацменьшинства. Скажем, в ленинградском Институте народов Севера могли учиться только выходцы из северных и дальневосточных народностей, с которых взращивали учителей для указанных нацменьшинств. Аналогичный ВУЗ был и в Москве, правда, туда принимали лишь выходцев из западных народностей.

Что касается вида первых паспортов, то это были документы без фото — портреты начали вклеивать только после 1937 года. Перефотографировать всех, «кого надо», оказалось непросто: выездные бригады фотографов катались по стране, делая «фотокарточки на паспорт», и у многих людей такие карточки были единственными за всю их жизнь.

Уменьшение численности городского населения

Параллельно с внедрением удостоверения личности «Советы» начали вводить и регистрацию. Причем, получить эту самую регистрацию в городе стало очень и очень сложно. Далеко не каждому улыбалась удача получить гордое звание петербуржца или москвича — для этого приходилось либо иметь в городе собственную жилплощадь, либо прописаться у родственников. Новосозданная милиция систематически проводила облавы, во время которых вылавливала людей без прописки и выдворяла их из городов. Приблизительно в то же время появилось понятие бомжа — такое название носили люди, у которых не было постоянной прописки. Крупные города, где можно было найти хоть какую-то работу, словно магнит, притягивали лимитчиков. У каждого большого предприятия существовал лимит на определенное количество рабочих. Попав в их число, можно было получить работу и разрешение на временное проживание в городе. Вначале людей селили в общежития, а тем, кто трудился хорошо, со временем выдавали отдельное жилье — с пропиской и прочими привилегиями.

Такая система была разработана для того, чтобы всевозможные маргиналы — пьяницы, представительницы древнейшей профессии и различное ворье, не мешали советским гражданам уверенно шагать навстречу светлому будущему. Перед всеми большими праздниками и массовыми торжествами в крупных городах устраивали облавы и всех, кого удалось поймать из «неблагонадежных», высылали из городов подальше. К примеру, в честь помпезного празднования 800-летнего юбилея столицы всех выпивох, цыган, бомжей и прочих отловили и вывезли за сто км от Москвы. Так появилось распространенное в те времена понятие «вывезти за 101-й километр».

Причем, говорят историки, 101-й километр существовал еще в Российской империи, правда, тогда его называли иначе. Имелся в виду запрет на проживание в крупных городах для определенных категорий граждан. Например, Ленину было запрещено жить в нескольких городах, и Псков стал тем сравнительно большим населенным пунктом неподалеку от Петербурга, в котором вождь рабочих и крестьян имел право находиться.

Кстати, в связи с этим был один интересный случай. Владимир Ульянов хотел присутствовать на брюссельском 2-м съезде РСДРП, но для этого ему был нужен загранпаспорт. Однако, в соответствии с политикой тогдашних властей, потенциальных революционеров нельзя было выпускать из страны. Чтобы попасть на съезд, будущий вождь нашел паспорт некоего Николая Николаевича Ленина, однофамильца древнейшего дворянского рода со всеми привилегиями и поблажками. Сам Николай Николаевич на то время уже был древним стариком, который к тому же не поднимался с постели. Дети тихонько взяли у отца паспорт, слегка подправили возраст, переписали приметы, чтобы они соответствовали Ульянову, и тот выехал за рубеж.

Контроль шпионов и тунеядцев

Осенью 1940 года вступило в действие постановление, согласно с которым в паспорт начали записывать род занятий его владельца. Милиционер во время любой проверки открывал документ и просто считал печати. Если их количество было четным, значит, перед ним безработный, то есть тунеядец. Одним из наиболее известных советских тунеядцев был Иосиф Бродский, которого за это и выслали в Архангельскую область.

Удостоверения личности советских граждан выглядели как книжечки серо-зеленого цвета в тоненькой обложке из дерматина. Страницы соединялись железными скрепками, которые практически молниеносно покрывались ржавчиной, и пятна от нее переходили на бумагу. Это в годы Великой Отечественной войны позволило мгновенно вычислять немецких шпионов. Дело в том, что в Германии тогда уже повсеместно использовались никелированные скрепки, которые без задней мысли ставились и в поддельные паспорта шпионов, отправляемых в Советский Союз. Любой контрразведчик безошибочно определял засланного казачка, просто открыв его документы и увидев в них блестящие скрепочки без намека на ржавчину.

Большевики старались сделать все, чтобы до основания разрушить традиции, оставшееся от царской России, но сделать это было не так просто. Паспорта как раз и были одним из пережитков минувшего времени, ведь первым, кто их ввел, стал Петр Первый. Самодержец преследовал единственную цель — избавиться от праздно шатающихся по стране крестьян. Тогда без паспорта нельзя было покинуть родной населенный пункт, будь то город или деревня. Женщинам удостоверения личности вообще не полагались — они жили совершенно бесправными, вначале вписываясь в документы отца, а после замужества — супруга. А вот у представительниц «древнейшей профессии» паспорта были, их ввел известный дамский угодник Николай Первый, боровшийся, таким образом, с распространением венерических заболеваний. По этой причине всех куртизанок в Российской империи переписали и выдали им по документу в желтой обложке, отсюда и название — «желтый билет».

Массовая паспортизация советского народа

Считается, что впервые идея паспортизировать колхозников пришла в голову Лаврентия Берии. Он понимал, что царящее в стране крепостное право, пусть и называлось оно по-другому, тормозит экономическое развитие государства. Чиновник выступил с инициативой выдать паспорта абсолютно всем гражданам СССР и разрешить свободное перемещение по стране в 1953 году, но Совет министров тогда выступил против. В итоге окончательной датой аннулирования крепостного права считается 1974 год, потому что отныне получить удостоверение личности должен был каждый человек, достигший 16-летнего возраста. По данным статистики, с 1976 по 1981 год паспорта были выданы более чем 58 миллионам человек. А вот покончили с советскими паспортами в 1997 году, когда президент новой страны Борис Ельцин своей подписью под соответствующим документом ввел новое удостоверение — паспорт гражданина Российской Федерации.